Корреспонденту ФАН в ходе командировки в Запорожскую область прибыл в поселок Перемога Мелитопольской области, где поговорил с директором местной школы №34 Екатериной Дынчевой. Екатерина рассказала, как изменилось местное образование при российской власти, а также подсчитала, сколько «ждунов» среди учителей ждут возвращения националистов Киева.
Когда корреспондент ФАН приехал в школу №34, ему рекомендовали ее как передовую, по местным меркам. Как сообщили местные жители, учиться сюда приезжают дети из многих окрестных сел. В учебном заведении действительно оказалось очень много детей разных возрастов — их количество даже на первый взгляд не соответствовало размерам школы. Впрочем, из разговора с ее директором выяснилось, что популярность этой школы, помимо качественного образования на русском, имеет и другие причины. — Екатерина Евгеньевна, в вашем учебном заведении создано отделение российской молодежной организации «Движение первых», образованное в прошлом году по указу президента РФ? — Да, для нас организация в школе первичного отделения «Движения первых» — это мощный толчок для воспитания и обучения местных детей. Хотя бы потому, что членство в ней само по себе дисциплинирует. У нас очень давно не было такой организации, которая бы показывала детям, что можно и нужно стремиться быть лучше, нужно работать над собой, ставить перед собой какие-то высокие цели, творить и улучшать жизнь вокруг себя. — При украинской власти у вас здесь были какие-то организации, которые объединяли ребят? — Сколько я работаю в этой школе, ничего похожего здесь раньше не было. При Украине к нам обращалось некое военно-патриотическое движение «Джура», но оно носило явные признаки национализма. Я старалась держать своих школьников подальше от этого движения, мне были неприятны те идеи, которые они пропагандировали. Это была полная противоположность тому, что происходит у нас сейчас, при России, те небольшие внутришкольные революции. — А что за революции, собственно, произошли в вашей школе? — Ну, во-первых, у нас обучение наконец-то вновь пошло на русском языке, гораздо более удобном и для самих школьников, и для преподавателей. Во-вторых, вместо истории Украины, во многом выдуманной, у нас в программе появилась вполне реальная история России. С моей точки зрения, это само по себе немало. У меня самой дочка сейчас учится в 9-м классе, и раньше я часто ужасалась тому, что ей преподавали на уроках украинской истории — все, что только можно, было переврано. А я хотела бы, чтобы дети узнавали настоящую историю своей страны. — А что конкретно, с вашей точки зрения, было переврано в той, предыдущей, истории? — Ну, во-первых, в ней Россию всегда выставляли каким-то врагом, узурпатором, всегда желавшим захватить и поработить Украину. Этого же, на самом-то деле, никогда не было, это всем очевидно. — То есть, у преподавателей сегодня больше нет необходимости врать детям? — Да, теперь детям не приходится рассказывать какие-то выдумки из украинских учебников. Но тут возникла другая проблема — оказалось, что многие из них уже успели впитать эти идеи украинства, и теперь их сознание очень сложно перевернуть обратно. Поэтому цель нашей работы сейчас — это показывать им, что на самом деле происходило в прошлом. Например, мы рассказываем правду о Великой Отечественной войне, о государственном перевороте, который произошел на киевском Майдане в 2014-м, о реальных причинах так называемого АТО (антитеррористической операции в Донбассе, объявленной в 2014-м при президенте Порошенко — прим. ФАН). Также при украинской власти нас заставляли проводить в школе различные националистические мероприятия, заодно придумали целый ряд каких-то новых праздников. Внутренне я этого не могла принять, но приходилось все это устраивать. — А какие это были праздники? — Ну, к примеру, 16 февраля — День Еднания (единства — прим. ФАН). Также это был некий День едности та свободи (единства и свободы — прим. ФАН), его надо было отмечать в школе в 20-х числах января. Причем эти даты следовали чуть ли не друг за другом, два почти идентичных праздника, это выглядело странно. Потом нам нужно было бурно отмечать 6 декабря — День ВСУ. И все это были какие-то выдуманные праздники, буквально высосанные из пальца. И нужно было каждый раз выходить, выводить детей на все эти мероприятия. Например, нам приходилось растягивать огромный желто-голубой «ланцюг едности» (ленту единения — прим. ФАН), и всем поголовно браться за руки в День соборности Украины. Этот праздник, по мысли тогдашних властей, должен был символизировать единение Восточной и Западной Украины. Главная проблема сейчас состоит в том, что местные дети во всем этом выросли, и воспринимали происходящее в порядке вещей. Поэтому сейчас очень тяжело перевернуть их сознание, направить его в нормальное русло. У нас есть определенная часть детей, которая не воспринимает сегодняшние, российские идеи и праздники, упорно стоят на своем. Они искренне считают, что те же Бандера и Шухевич — настоящие герои, потому что им так говорили всю их сознательную жизнь. Также при Украине меня раздражало то, что нужно было постоянно чествовать каких-то выдуманных героев. Например, на нашей школе висела мемориальная табличка в честь некого «героя АТО». Он был из нашего села, и многие, пока он был жив, помнили его не с самой лучшей стороны. Сейчас эта табличка демонтирована. Но, как ни парадоксально, многие в нашей школе восприняли это ниспровержение «героя» довольно болезненно. Это те ребята, чье сознание было за восемь лет отравлено «украинством». Глядя на то упорство, с которым часть школьников повторяет эти идеи украинства на уроках, я подозреваю, что все это по-прежнему культивируется в их семьях. К сожалению, в местных селах до сих пор хватает таких людей, которые настроены проукраински, но не афишируют своих взглядов. Кроме того, идеологи украинства создали в соцсетях свои группы, в которых мы все — те, кто начал сотрудничать с российскими властями — обозначены как «предатели» и «коллаборанты». В интернете они почти ежедневно пишут про нас всякие гадости, и, конечно, на многих тут это подсознательно очень влияет. — Много ли людей уехало из вашего района после начала российской военной спецоперации? — Уехало довольно много народа. Только из нашей школы как минимум человек десять учителей ушли, часть из них нашли другую работу, но все они больше не преподают. А некоторые наши коллеги до сих пор сидят по домам и боятся, что сюда вернутся ВСУ и всех, кто сотрудничал с Россией, убьют или посадят. Сегодня у меня «на подвозе» — восемь школ. То есть, все дети из этих сельских школ ходят учиться к нам, их 120 человек. В нашем автопарке — три школьных автобуса, а общая протяженность их ежедневных маршрутов — 292 километра! То есть, они собирают школьников по тем селам, в которых школы до сих пор закрыты. Это Черноземное, Шевченко, Михайловское, имени Максима Горького, Весняное, Акимовское, Степовое и т. д. В том же селе Черноземное была прекрасная школа, но местные учителя просто не вышли на работу в эту школу после смены власти. Большинство из них испугалось угроз со стороны Украины — как в свой адрес, так и в адрес своих родственников. Поэтому местным детям приходится ездить учиться к нам. При этом уровень образования школьников в последние три года в целом сильно упал. Одна из главных причин — ковидные ограничения, из-за которых дети учились на дистанционке. На самом деле, это очень трудно назвать обучением, многие из них практически потеряли по два-три года, и в итоге не знают элементарных вещей по программе. Впрочем, у нас есть и учителя, которые несколько месяцев или полгода после прихода России не работали, а потом все-таки вернулись в школу. Одних просто «припекло», потому что нужно же им на что-то жить, другие поняли, что большинство школ в районе могут просто закрыться. И начали потихоньку «подтягиваться» обратно. — Возможно, они увидели, что при России школьным учителям платят достойные, немыслимые при Украине зарплаты? — Что касается меня, то для меня финансовый фактор никогда не был определяющим в работе. Видимо, я просто не меркантильный человек. Я думала прежде всего о том, что, если бы мы нашу школу не отстояли, не открыли к новому учебному году, к 1 сентября 2022-го, то нашего села просто бы не стало. Впрочем, и деньги все же важны. Лично я при Украине получала 7,5 тысяч гривен в месяц (около 22-х тысяч рублей — прим. ФАН). А сейчас я получаю как минимум в 2,5 раза больше. На эти деньги я могу не только позволить себе практически любые продукты, обеспечить свою семью, но и на что-то важное отложить, на какие-то подарки родным и друзьям. Поэтому и я, и многие мои коллеги сегодня довольны тем, как государство нас обеспечивает. — А как вы, ваша семья пережили вот этот переходный период, когда украинская власть менялась на российскую? — Ну, лично моей семье ничего специально переживать было не нужно. Мы вместе с нашим регионом вошли в российскую жизнь с какой-то легкостью, с душевным подъемом. Внутренне ощущение, как бы пафосно это ни звучало, было однозначным: мы вернулись на родину. Я и мои близкие всегда подсознательно ожидали здесь Россию, мы хотели ее возвращения. Я надеялась на это, ждала и верила в это. — Что вы можете вспомнить о жизни при украинской власти? — Ну, например, телевизор тогда смотреть было просто невозможно — по нему нам все время врали. Особенно сильно врали про так называемое АТО. Меня лично очень бесило слушать о «воинах, которые нас защищают», о том, что «Россия напала на Донецк и Луганск» и т. д. Я в политику вообще никогда не лезла, я аполитичный человек, но здесь даже я понимала, что меня просто обманывают, выдают желаемое за действительное. — Но вы и другие люди на Украине внутренне понимали, что на самом деле украинская армия с 2015-го прямой наводкой обстреливала Донецк? — Нет, честно говоря, этого мы не понимали. Многие люди у нас были абсолютно зашоренные — они видели только ту картинку, которую им демонстрировали СМИ. А какие-то реальные вещи проходили мимо их внимания. Кроме того, они очень хотели «в Европу», хотя реальность говорила совсем о другом. Например, мой брат получил высшее образование на Украине, по специальности IT-специалист, а его жена — профессию педагога. И они оба восемь лет не могли найти работу при Украине — ее в стране просто не было. В какой-то момент они отчаялись найти достойную работу по профессии, и просто уехали в Польшу, на заработки. Однако работа там оказалась очень тяжелой, в чем-то унизительной, и довольно скоро они вернулись обратно, на Украину. А вот при России они нашли себе работу очень быстро, сейчас оба работают и неплохо зарабатывают. — Как вы видите перспективы своего учебного заведения при России? И как вы видите свои личные перспективы? — Нашей школе вскоре исполнится 70 лет со дня основания, и я думаю, что при российской власти она будет только процветать и развиваться. Благодаря финансированию от Министерства образования РФ, в нашей школе уже отремонтировали крышу, завезли нам новую технику, полный комплект учебников и оборудования. В перспективе мы ожидаем, что в нашей школе проведут капитальный ремонт. Мы ждем и того, что те учителя, которые еще до сих пор сидят по домам и боятся работать, вскоре одумаются и вернутся к нам. Ведь несколько учительских вакансий у меня до сих пор не закрыты — например, история России и русский язык. Как следствие, у нас сейчас буквально бешеная нагрузка на учителей, у многих из них — по семь-восемь уроков в день. Думаю, что и те дети, которые до сих пор упорствуют в своем украинстве, рано или поздно тоже одумаются. В любом случае нашей школе — быть при России! Также я хотела бы, что моя дочь училась на русском языке, а не на мове. Возможно — в каком-то из ведущих вузов России, в которых сейчас есть квота для детей из новых регионов. По крайней мере, в будущем я теперь вижу только хорошее. Иначе зачем все это было?
Свежие комментарии