Основа могущества БРИКС: не все то золото, что молчит

Россия обеспечила себе глобальную безопасность и резервный запас прочности.

Недавние слова китайского лидера Си Цзиньпина о том, что международное объединение Бразилии, России, Индии, КНР и Южной Африки, известное под аббревиатурой БРИКС, вступает во второе золотое десятилетие своей деятельности, вызвали бурную реакцию в мировом медиа-пространстве.

Складывается ли «золотой век» из «золотых» десятилетий?

Уж слишком многомерно-многозначным выглядело это заявление — особенно на фоне необычайно активной скупки Пекином и Москвой на протяжении последнего ряда лет «царя металлов». И конечно, оно вызывало целый ряд вопросов.

Прежде всего, это вопрос о том, что, собственно, имел в виду глава крупнейшей национальной экономики современного мира? И каким было первое десятилетие деятельности БРИКС: золотым или не очень? Ведь тут, как в известном вопросе про «казнить нельзя помиловать» — от места постановки запятой меняется смысл всей фразы. Одно дело — «второе золотое десятилетие», тогда и первое тоже было золотым. И совсем другое — «второе, золотое десятилетие», тогда первое золотым вряд ли было.

Поэтому посмотрим на итоги 2007–16 годов для государств БРИКС. Хотя бы исходя из показателей внутреннего валового продукта по паритету покупательной способности (ВВП ППС), согласно данным Всемирного банка (в текущих ценах, млн долл.).

Как говорится, комментарии излишни. За прошедшие десять лет доля стран БРИКС в мировой экономике увеличилась почти в полтора раза, однако основными «драйверами роста» были Китай, чей ВВП вырос более чем в 3 раза и Индия (2,81 раза). В то же время темпы развития, скажем, России (1,6 раза) оказались ниже среднемировых, что привело к сокращению ее доли в мировой экономике. То есть для одних стран БРИКС десятилетие 2007–16 гг., с точки зрения экономического роста, можно назвать «золотым», а для других — конечно же, нет.

Отсюда легко сделать скоропалительный вывод о том, что российская экономика, во-первых, неэффективна, а во-вторых — что членство в БРИКС не приносит нашей стране никаких реальных дивидендов. Мол, слова-то у председателя Си, конечно, «золотые», а на деле — «слово серебро, молчание золото».

Вывод вроде бы очевидный, но далеко не бесспорный. И речь здесь не о том, что «все могло быть гораздо хуже», поскольку в это десятилетие сначала оказался «упакован» глобальный кризис 2006–09 годов, сильно сказавшийся на нефтегазовых доходах РФ, а затем — санкции со стороны «коллективного Запада».

Речь совсем о другом. Так что повременим с саркастическими комментариями по поводу очередного заявления премьер-министра РФ Дмитрия Медведева о том, что нашей стране необходимо «выйти на темпы роста, не просто сравнимые со среднемировыми, но и превышающие мировые», — он это говорил не раз и не два, и даже не десять, но никаких видимых последствий все это не вызывало.

Да, сейчас слова те же, но ситуация изменилась.

Не все так просто

Перейдем к золоту в более прямом смысле этого слова и посмотрим на показатели государственных золотовалютных резервов (данные Всемирного банка, в текущих ценах, млн долл.) стран БРИКС и отдельно — золота (в тоннах) в составе ЗВР:

Наконец, третьей составляющей экономической «золотистости» можно считать размер совокупного (государственного и корпоративного) внешнего долга (в млн долл.) и его отношение к размеру ВВП (в %).

Здесь ситуация такова.

Стоит заметить, что относительно размеров китайского внешнего долга существует множество самых разноречивых оценок, самые негативные из которых указывают на совокупный (внешний и внутренний, включая корпоративный) долг в 27,2 трлн долл., то есть 243% к ВВП КНР. Однако, сам ВВП «красного дракона» считается по обменному курсу юаня к доллару (заниженному примерно вдвое), то есть на уровне 12,8 трлн долл. в 2016 году.

Читайте также: Итоги саммита БРИКС в Сямэне: многополярный мир под лидерством России и Китая

При этом разница между внешним и внутренним долгом КНР, судя по всему, не проводится, поскольку внутренний совокупный долг Китая составляет как раз около 10 трлн долл. Для США, кстати, учитывается только государственный внешний долг, без учета долга корпоративного, по итогам 2016 года составляющего даже в «чистой», нетто-форме свыше 7 трлн долл.

Посчитаем по «гамбургскому счету»

Для оценки экономических процессов, идущих в странах БРИКС, да и во всех других странах мира, можно предложить простой, на уровне начальной школы, показатель «свободной экономической силы» (freedom economic power, FEP = ВВП х ЗВР/внешний долг), выраженной в долларовом эквиваленте. Или, что еще точнее, «золотой свободной экономической силы» (gold freedom economic power, GFEP), для расчета которой вместо золотовалютных резервов используется величина национального золотого запаса (в тоннах). Последнее необходимо для сравнения с США, имеющими ЗВР на уровне 146 млрд долл., но при этом — почти неограниченную возможность эмиссии доллара как «валюты» (в таблице учтена официальная величина золотого запаса США — 8133 тонны).

Это позволит хотя бы приблизительно оценить уровень «кризисоустойчивости» и «доллароустойчивости» соответствующей национальной экономики. То есть ее способности сохранять целостность и управляемость в условиях «краш-тестов»: неблагоприятных воздействий любой природы, внешних и внутренних. Тогда в итоге получим следующую картину — достаточно необычную на вид, но многое в современном мире объясняющую.

Из этой таблицы видно, что если десять лет назад «свободная экономическая сила» российско-китайского стратегического союза почти вдвое уступала аналогичному показателю США, то теперь они практически сравнялись, а в случае перехода от «долларового» механизма международных расчетов к «золотому» — более чем вдвое превосходят потенциал «Вашингтонского обкома».

Читайте также: Пять торнадо под копирку: США обеднели на $200 млрд из-за странной «непогоды»

А если в подземельях Форт-Нокса и других американских золотохранилищ лежат не заявленные официально восемь с лишним тонн золота, а поменьше, то ситуация для «дяди Сэма» будет выглядеть вообще безнадежной — это, разумеется, без включения военного «форс-мажора». Но и здесь Россия, кажется, подстраховалась, вовремя профинансировав модернизацию и трансформацию своего военно-стратегического потенциала.

Обеспечив, таким образом, насколько возможно, глобальную безопасность и создав необходимый для этого резервный «запас прочности» в виде высокой степени финансово-экономической и военно-политической свободы, наша страна действительно способна перейти к повышению «обычного» роста своей экономики.