История сибирячки Нелли Бирюковой и ее сына Саши — классический пример работы ювенальных органов Германии, результатом которой становится изъятие русскоязычных детей и детей с российским гражданством из семей. В интервью с корреспондентом ФАН Бирюкова рассказала, как у нее забрали тринадцатилетнего сына Александра и в каких условиях он содержится в немецком приюте. Бывшая жительница Новосибирска возмущена тем, что немецкие власти теперь решают судьбу ее ребенка. Решив переехать на ПМЖ в Германию, Бирюкова и не представляла, что через три года ей придется бороться с югендамт (ведомство по делам молодежи в Германии — Прим. ФАН.) за то, чтобы вернуться в Россию вместе с сыном. — Где сейчас находитесь вы и где ваш ребенок? Как дело дошло до изъятия из семьи? — Сейчас я проживаю в Брауншвейге, а младший ребенок в приюте города Вольфсбург, это примерно в 30 километрах. У обоих детей гражданство российское, у меня — двойное. В Германии мы уже три года живем, если это можно назвать жизнью. Сына забрали на каникулах, когда мы хотели выехать из Германии. Его лишили права на каникулы, наказали. Школа нам написала, что он часто опаздывал и болел. Я обращалась к руководству, но школа игнорировать все мои обращения. В итоге против нас просто сфабриковали дело. На каком-то этапе югендамт назначил нам помощника — Юлию Мазур, которая приехала еще 10 лет назад работать в Германию. Она сказала, что с 14 лет мой сын будет отрабатывать штрафы. Эта женщина должна была помогать в вопросах по школе, но вместо этого она ничего не делала. А ей ставили часы словно она с нами работает. В суде объявили, что югендамт помогал нашей семье 14 часов в день. Но это ложь! Юлия лишь только доносила в югендамт, и еще больше раздувала конфликт. Я знаю, что Мазур родом с Украины. Не думаю, что она помогает русским. Скорее помогает русским семьям расстаться с детьми. Кстати, она же и сказала, что с 14 лет мой сын будет отрабатывать штрафы. — Зачем это сделали, как думаете? — Задача югендамт — забрать ребенка. Им доложили, что мы хотим уехать обратно в Россию и они сделали это. С другой стороны, когда появились первые трудности они же сами и предлагали покинуть Германию. Теперь они отняли у меня сына, сказав, что я вольна уехать одна. То есть им нужен мой ребенок, им не нужна. Им нужна рабочая сила. Своих немцы рожать не хотят, поэтому детей из приюта отдают тем, кто не вынашивал их и не рожал. Югендамт забирает детей по разным причинам. И суть в том, что от него нет защиты, у матери нет прав. Я для них никто. Квартиру специально не давали, чтобы был еще один повод забрать Сашу. Немцы не уважают частную жизнь человека. Власти Брауншвейга неоднократно получали от меня антраги на квартиру (анкета-заявление для поздних переселенцев — Прим. ФАН). Но мне не выдавали свидетельство о праве на проживание, чтобы получить социальную квартиру. А югендамт требовал, чтобы я взяла квартиру, а где я ее возьму, если ее не дают. — Чем обосновали необходимость поместить Сашу в приют? — Я одна, отец лишен родительских прав. Поэтому у меня легко отнять ребенка. По законам Германии это можно сделать даже за опоздания в школу. Ведь это значит, что я якобы не справляюсь с его воспитанием. Раз не справляюсь, ребенка надо отобрать. — А он действительно опаздывал? — Да не опаздывал он, это все не правда. Школа знает, как выжить ребенка из семьи. Они нас просто подставили. Его изначально поместили в класс более старший по возрасту: все одноклассники были старше. Представьте вас со 2 класса в 5 посадить: где уже физика, химия, да еще и с другим языком. А ему еще надо было читать и писать учиться. — Когда вы видели Сашу последний раз? Как поддерживаете с ним контакт? — Я видела сына 21 сентября. Постоянного контакта нет, по часам дают телефон. Говорит, что хочет домой. Ему сказали, если будет опаздывать в школу в приюте накажут штрафами, он будет их отрабатывать. Идиоты. В школу он ездит в другой город. Это очень сложно: в ливень, в холодную погоду. Хотя в приюте есть машины, но они не возят до школы. Последний раз, когда разговаривали с ним узнала, что он простыл: вещей ему толком не покупают. То есть мой сын с температурой 38 ходит в школу, при этом приют не хочет фиксировать, что ребенок у них заболел. У него сейчас переходный возраст, а ребенку ломают психику и здоровье. Ради чего? Ради школы, которая ничего не сделала для него, кроме как оболгав, отобрала у матери!? Я нахожу эти методы «воспитания» не просто жесткими, жестокими. — Вы жаловались на то, что Саша в приюте очень исхудал из-за недостаточного питания. Как так вышло? — Да, он очень сильно похудел. Деньги за питание я им перечисляю — 308 евро. Но он голодный ходит в школу. Один раз в день фактически ест. Лето сидел чуть ли не на хлебе с водой. Сейчас ему один раз готовят и то ерунду. Мясо, рыбу или овощи он давно не ел. Но доказать это сложно. — А как же еда в школе, разве там не кормят? — В школе сотрудники югендамта или приюта просто не оформили ему питание. — Знаю, что с этой проблемой вы обращались в российское консульство, там провели проверку и сказали, что все хорошо. Как это объяснить? — Толку от того, что я обратилась в русское посольство не было. Наоборот, все против нас написали: что в приюте нет угрозы для жизни. При этом с Сашей с глазу на глаз они не говорили. А при сотрудниках приюта и югендамта он не мог сказать правду, боялся. Мне до сих пор непонятно, почему ребенка с российским гражданством нельзя вернуть в Россию, почему его судьбу решает Германия. — Почему власти ФРГ обратили внимание именно на вашу семью? — Думаю, потому что я работала в организации, которая помогала русским людям в Германии. Я юрист по образованию. А с началом спецоперации на Украине на русских стало оказываться здесь давление. — Есть ли в Германии обычные немцы, которые вас понимают и готовы вам помочь? — Конечно, здесь есть граждане, которых возмущает система по изъятию детей. Они создали общество свободных немцев. Они настаивают на признании себя индигенами, то есть потомками немцев, живших в Германии. И говорят, что законы ювенальной юстиции к ним не могут быть применены. Поэтому требуют освободить детей из приютов. Но я пока не увидела, чтобы это работало. — На каком этапе сейчас разбирательство? И каковы перспективы? — Суд был в одностороннем порядке. Все требования ювенальной юстиции были удовлетворены. Они получают деньги, а мой сын язву желудка и травму на всю жизнь. Сейчас они настраивают Сашу против меня. Это их стратегия: якобы по моей вине он в приюте — мать плохая. Перспектив у нас нет. Адвокат, к которому я обратилась, все делает, как скажет судья. И не собирается идти против югендамта и судьи. — У вас двое детей, где второй ребенок, угрожает ли опасность ему? — Старший сын живет отдельно, ему 21 год. Ему уже отключили свет, вогнав в долги. Скоро вообще сделают его бомжом или в тюрьму за долги упекут. У него нет немецкого гражданства и ему по-хорошему лучше бы вернуться в Россию. Мы все хотим домой вернуться. Но мне не отдают Сашу.
Свежие комментарии