Сотрудник Красного Креста рассказал о бедственном положении в лагере Аль-Хол в Сирии

ФАН рассказывает об обстановке в сирийском лагере беженцев Аль-Хол. Она остается крайне неблагополучное. Подробнее — в нашем материале.

Гуманитарная обстановка в сирийском лагере Аль-Хол на территории, подконтрольной курдским «Демократическим силам Сирии» (SDF) остается крайне неблагополучной. Беженцы живут в лишениях, и тяжелее всего приходится женщинам и детям.

Федеральное агентство новостей публикует монолог Жан-Николя Паке-Руло, заместителя главы делегации Международного Комитета Красного Креста в Сирии. Он рассказал о сложностях, с которыми приходится сталкиваться беженцам: они месяцами не могут нормально поесть, подрываются на минах и не могут получить элементарную медицинскую помощь и образование. Подробнее — в нашем материале.

Женщины здесь больны и обессилены. Они живут в постоянной тревоге и страхе. Некоторые из них ранены, сходят с ума от отчаяния, оплакивают близких. Все, что у них есть, — дети, которые остались с ними. Все, чего они хотят, — вернуть детей, которых они потеряли.

Если спросить у такой женщины, сколько у нее детей, всегда оказывается, что теперь на одного или двух меньше: другие погибли. Поэтому она ответит вам так: «У меня четверо детей, но здесь только трое».

Семьи с детьми стекаются в лагерь для перемещенных лиц в городе Аль-Хол на востоке Сирии, у границы с Ираком, поскольку территория, подконтрольная группировке «Исламское государство» (террористическая организация, запрещенная в России), сокращается.  От них отвернулся весь мир. Многих даже не считают за людей.

Особенно страдают дети. Они не ходят в школу. Практически не получают медицинской помощи. Их будущее туманно. Они приехали сюда не по своей воле. Не по своей воле они оказались в этом положении, и, я надеюсь, что им не придется много лет нести тяжелое наказание за решения, принятые их родителями.

Их матери рассказывают ужасные истории. Как приходилось прятаться от снайперов, когда шли ночью. Как ребенок поднял с земли что-то, что принял за еду, а это оказалась мина, и ему оторвало ноги.

Одна история была про беременную женщину, которая бежала через минное поле и наступила на мину. Она была ранена, и состояние шока вызвало схватки. Это страшный случай: такое никогда не должно повториться ни с одной женщиной.

Я часто бываю на северо-востоке Сирии. Я говорил с большим количеством женщин и мужчин в этих лагерях. Мы передали тысячи посланий Красного Креста — писем родственникам — и выслушали тысячи историй о человеческом горе, но мало чем можем помочь.

Больше всего мне запомнился разговор с одной женщиной, которая открылась мне, как будто мы были давними друзьями. Как-то раз я отдыхал в ее стране — и в ней ничто не напоминает Аль-Хол. Ей надо было выговориться. Это был поток сознания, события были перемешаны во времени. Ей нужно было поговорить с кем-то, кто не станет в начале разговора записывать ее фамилию и дату рождения. Между нами возникла эмоциональная связь, и, мне кажется, людям здесь нужно именно это — чтобы их выслушали, не осуждая.

Одна женщина сказала мне, что четыре месяца не видела картошки. Другие говорили, что собирают траву и варят из нее суп.

Все они говорили нам, что они были в ловушке, в мире, где они были не властны над собственными жизнями. Они видели, что мы приехали не затем, чтобы осуждать их, и, я думаю, это один из главных даров, которые МККК может дать этим людям. Нам не все равно. Мы видим в людях — людей. И если им нужна помощь, мы пытаемся помочь.

Из раза в раз мы слышали одни и те же вопросы: «Как вы думаете, моя страна меня простит? Думаете, я смогу вернуться? Детям нужно в школу».

Полдюжины делегатов МККК больше недели беседовали с людьми в лагере, узнавали об их самых насущных потребностях, пытались восстановить утраченные связи с родственниками. Некоторые из этих родственников все еще где-то в Сирии или Ираке, другие разбросаны по всему миру. Наши дальнейшие действия?  Попытаться разыскать их родных силами МККК и национальных обществ Красного Креста и Красного Полумесяца; убедиться, что у людей есть кров над головой и достаточно пищи, а также доступ к медицинской помощи.

Холод здесь пробирает до костей. По официальным данным, за последние недели от холода умерло больше двадцати детей.  Люди надевают всю свою одежду разом, потому что теплых помещений здесь нет. У некоторых нет даже палатки, они полностью беззащитны перед стихией.

МККК привозит палатки и раздает тысячи бутылок воды в день. Кроме того, мы построили общественную столовую и наняли поваров. Иногда все, что нужно людям в беде, — это горячий обед, чтобы подкрепить силы.

Еще мы ищем информацию о родственниках, которые не попали в лагерь, — часто это мужья, братья, сыновья. В лагере живут десятки тысяч человек, но среди них почти нет мужчин старше шестнадцати. Нам предстоит разыскать очень многих.

Судьба этих семей из разных стран, в том числе европейских, висит на волоске. Их родные страны не могут просто отвернуться. Людей нельзя оставить без гражданства или в подвешенном состоянии. Безопасность и контроль важны, но гуманное отношение к людям тоже.

Как делегат МККК, я видел много таких лагерей. Часто людям больше всего нужна вода и еда. Но это один из тех редких случаев, когда известия о близких едва ли не важнее пищи.

Эти женщины так много потеряли, и все, что у них осталось, — дети, которые находятся рядом.  Это самое ценное. То, что помогает им выжить. Эти дети не сделали ничего плохого. Вопреки всему, матери надеются, что у их детей есть будущее.