От выступлений на подводной лодке до басен в окопах Донбасса. Поэт Влад Маленко в эксклюзивном интервью Народному фронту рассказал о творчестве в непростые времена, о поездках «за ленточку» и своем отношении к словам «Маленко — любимый поэт Владимира Путина». Сегодня Влад Маленко руководит Государственным музеем Сергея Есенина в Москве, помогает молодым поэтам, ездит с выступлениями к линии фронта и находит время для участия в стриме Народного фронта.
После эфира он ответил на несколько вопросов. — Есть мнение, что в обстановке турбулентности, когда все постоянно меняется, когда происходят трагические события, творческим людям легко творить — сильные эмоции побуждают к действию. Другое мнение — что творить в таких обстоятельствах сложнее. Как Вы на это смотрите? — Скажу только про себя, потому что не могу заглянуть в душу творца, даже если это мой товарищ. Это тайный процесс. Мне непросто, и, если честно, у меня нет должного удовольствия писать, пока в беде моя страна. То есть я этот надлом даже при самой большой радости чувствую. Я бы был рад чего-нибудь готовенькое сказать. Но вот дал бог сегодня строчки, которые обогрели людей, я рад. А бывает, такого нет, и ты злишься на себя. Это такой народный процесс в тебе самом, внутри тебя. — Думаете, будет легче творить, когда будет победа? Знаете, для русского человека сейчас, как мне кажется, пытаются сформулировать, что такое победа. И правильные вещи многие говорят. Но та майская благодать 1945 года, которую каждый из нас чувствует в молекулах своей крови, потому что мы — наследники ребят, бравших Берлин, она и есть тот обогреватель, благодаря которому работает сердце России. И весна 1945-го — это даже не цифры, это молитвенное заклинание. Вот именно благодаря этому молитвенному заклинанию мы все еще едины. Что же касается победы будущей, то много мы говорим. Надо молчать и делать. Победа — это рабочий процесс всего народа, а не праздник с тортом и свечками. — Вы уже не первый раз на стриме Народного фронта. Чем Вам интересен этот формат? — У каждого гражданина нашей страны есть представление о государственной машине. Она неповоротливая. А страна большая. Представляете, какая должна быть организация, какой должен быть водитель, чтобы эту машину вести вперед? По понятным причинам какие-то вещи делаются медленно. Везде машинное масло должно пройти – смазать все узлы, механизмы. Народный фронт – это абсолютно неформальная, творческая энергия самого народа, который сам себя организовал, и осталось только немного поправить определённый порядок для того, чтобы творились важные и правильные вещи, чтобы налаживались связи чиновников разных уровней с людьми, которые стоят «на земле». Как поэт может не соприкоснуться в такое время с таким явлением, как Народный фронт? Мне кажется, это очень полезно – услышать людей. Я много езжу, но не было возможности в такое концентрированное время увидеть столько глаз, услышать столько важных слов, столько мыслей. У меня, например, после сегодняшнего стрима появились новые линии для творчества. Это же здорово! Вот для этой связи, для этого созидательного процесса я здесь. — Благодаря во многом Вам на стриме Народного фронта появились люди из творческого андеграунда, которых раньше не было видно. Насколько сейчас важно “вытаскивать” наверх таких людей? — В наше время, буржуазное, каждый художник должен быть администратором своего таланта. Но не у каждого это получается, потому что творцы иногда 100 процентов своей энергии, сил и здоровья тратят на творчество, у них не хватает возможности себя поднять на лифте с первого этажа на третий, в метафорическом смысле. И вот Народный фронт – это ведь и народный продюсер, народный двигатель талантов, которых не было слышно, которые бы зачахли, если бы не востребованность. Иногда не нужны громкая слава или деньги. Нужны соучастие, отклик людей. Кто знает, может, мальчик из Череповца, который смотрит этот эфир, пишет стихи, – это будущий Башлачев, и кто-то из Народного фронта, даже я, например, его заметит и поможет ему. Я буду счастлив. Впрочем, наш фестиваль Филатов фест, которому уже десять лет в следующем году - это тоже народный фронт русской молодой поэзии. — Вы много ездите на новые территории. Почему? По сравнению с другими замечательными людьми я не так много бываю «за ленточкой», но для меня очень важен живой контакт. Я чувствую этот контакт, особенно когда готовлю что-то, что может порадовать людей. Это удивительный творческий процесс. Я всегда привожу пример нашего приезда в один из медицинских пунктов, когда люди нас встретили с настороженностью: «Ну вот опять приехали нас учить любить Родину». А мы начали с другого: «Ребята, во-первых, мы приехали у вас поучиться настоящей любви. А во-вторых, чем можем, поможем». И я читал свои басни. Люди не отпускали меня час, хотя надо было за 20 минут выступить и ехать дальше. Более того, ко мне подошли и сказали: «Слушай, тут есть еще место, поехали?» И вот так мы ездили. Ну это ли не то, чему тебя учили в детстве родители и бабушки, а в школе учителя? Это ли не самая большая радость для художника? Вот она, народная история твоего соприкосновения со своими корнями. И тут не надо многого, не надо ничего глобального, не надо марша, множества флагов и шариков. Надо делать то, что ты умеешь делать очень клево, делать то, что ты проверил в разных местах, на разных людях. И утешил их, обрадовал, отвлек от проблем, переключил. — В каких местах, может, даже самых неожиданных, вам приходилось выступать? — В 1990 году во время срочной службы в Советской армии я был одним из первых ступивших на борт огромнейшей подводной лодки «Акула». Она невероятная, 11 этажей. У нас была комсомольская агитбригада. И почему меня взяли на лодку? Потому что мне как артисту для выступления не надо было ничего, кроме меня самого. Ни рояля, ни хора. Я пришёл, а там 350 человек. И их надо веселить. Справлялся. Потом я попал в Таманскую дивизию, как пехотинец. Потом – в ансамбль песни и пляски Московского военного округа, где вёл концерты комсомольской бригады. Боже, где мы только с этой бригадой не выступали, потому что мы служивые люди. А о служении пишет наш главный воинственный русский поэт – Александр Сергеевич Пушкин. А вообще, если начну перечислять неожиданные места, Вы, наверное, удивитесь, потому что где я только не оказывался… Выступал на фабриках, в артелях, в тюрьмах, на кораблях, в японских портах, в американских небоскребах, в горах латинской Америки, в детских садах, военных лагерях, на Байконуре перед пуском ракеты для космонавтов…читал стихи и басни академикам, полярникам, шахтерам, врачам, солдатам, олигархам, бомжам… Времени не хватит перечислить всего. Но, надеюсь, что список продолжится. — Вас называют любимым поэтом Владимира Владимировича Путина. Как вы смотрите на это утверждение? — Разрешите, я отвечу словами Александра Сергеевича Грибоедова : «Минуй нас пуще всех печалей и царский гнев, и царская любовь». Я предпочитаю чуть-чуть не знать об этом. Но такое знание меня, конечно, грело бы, потому что я вижу в нашем Лидере удивительные человеческие качества, которые он не растерял, как это сделали многие. И это само по себе греет: столько лет быть «у руля» и открывать дверь бабушке, или самому приносить стул для разговора с солдатом. Поэтому народ доверяет. Это дорогого стоит. Для такого человека можно побыть любимым поэтом… в компании с Пушкиным и Есениным (Сергей Есенин. — Прим. ФАН).
Свежие комментарии